«Мы много лет ездили в отпуск к родственникам, – рассказывает 35-летняя Ольга. – Конечно, приятно, когда не нужно платить за жильё на море. Но до пляжа полчаса на машине, сам он неудобный, толпа… И вот весной муж сказал мне: «Может, хватит? Мы можем себе позволить поехать на пару недель за границу». А я вдруг стала убеждать его (и себя), что нам и у родных неплохо. Мне очень хотелось отдохнуть по-другому, но я… испугалась. Что что-то не понравится, что будет жалко потраченных денег. А так хотя бы точно знаешь, чего ждать». Реальность может обмануть ожидания, и этот страх – одна из причин, по которым мы отказываем себе в том, чтобы себя порадовать. «Но ожидание не менее важно, чем само удовольствие, – замечает философ Елена Петровская. – До тех пор, пока у нас есть мечта, остается надежда осуществить её. Хотя, конечно, остается риск, воплощая мечту, не дотянуть до идеала, и это может пугать». Многим из нас в этой ситуации проще отказаться от подобных попыток. Но бесконечно перенося хорошее в неопределенное будущее, мы рискуем и вовсе лишить себя того, о чем так долго мечтали.

Другое препятствие – наше неумение ощущить полноту настоящего мгновения. «Само понятие удовольствия веками связывалось с проявлениями телесности – сексом, едой, праздной расслабленностью, – комментирует Елена Петровская. – Многие философы указывали на неправильность и даже ущербность такой сосредоточенности на теле, отдавая предпочтение духу. Платон в диалоге «Филеб» утверждал, что удовольствия надлежит искать не в телесных усладах, а в «мышлении, памяти и истинных суждениях». Распространение христианства закрепило суровое отношение к телу в европейской цивилизации. И сегодня нашим порывам побаловать себя противостоит память многих поколений, для которых подобная мысль была недопустимой. Не удивительно, что мы постоянно прячемся за роли, которые избавляют нас от нужды прислушаться к собственному телу.

«Недавно подруга решила устроить «девичник», – вспоминает 30-летняя Марина. – И пригласила нас встретиться в бане. С вениками, с ледяной купелью и массажем. Мне очень хотелось пойти – тем более что мы давно не виделись. Но на этот день я запланировала поход с детьми в музей. Конечно, можно было изменить планы, отвезти детей к маме… Но я представила, как мы хохочем с подружками в бане, ходим туда-сюда голые, сплетничаем, – и решила, что это как-то неправильно. В итоге мы пошли в музей, дети скучали, а я таскала их по залам и злилась на себя».

«Удовольствие небезопасно: ведь речь о наших отношениях с собственным телом, с нашим желанием, – замечает психоаналитический психотерапевт Светлана Фёдорова. – Ведь даже если удовольствие, скажем, от встречи с друзьями не имеет отношения к сексу, то все равно изначально в нем есть нечто плотское, чувственное. И поэтому скандальное – ведь тайные, интимные, совершенно особенные ощущения, всегда связаны со стыдом. И многие женщины, как Марина, предпочитают, например, выполнять функции хорошей матери, чтобы не думать о своих желаниях».

Ещё один враг наших удовольствий – страх чужого мнения. Мы боимся не соответствовать требованиям, которые предъявляют к нам ситуация и окружающие люди. Именно это произошло с 35-летней Верой. «Моя сестра вышла замуж за иностранного дипломата. Я получила от нее приглашение на посольский прием и долго предвкушала это событие. Но как только начала думать, что надену, настроение испортилось. А вдруг я буду выглядеть хуже остальных? Всю дорогу в посольство я переживала, что могу сделать что-то неуместное, не зная этикета. Сам вечер я почти не помню: от напряжения и волнения хотелось куда-нибудь спрятаться или сбежать домой».

Наша способность оставаться собой – один из ключевых моментов, связанных с наслаждением. Если мы смотрим на себя со стороны, то заранее закрываем для него все двери. Это очень заметно в сексуальных отношениях, говорит психоаналитик Патрик Ламбулей (Patrick Lambouley): «Многие женщины пытаются проникнуть в сознание своих партнеров («Что он подумает? Нравится ли ему мое тело?»), лишая себя возможности расслабиться и получить удовольствие».

Но и в отношениях с обществом мы скованы чужим мнением. «Оно формирует наши представления и о себе самих, и о том, как мы должны себя вести, и о том, как и от чего нужно получать удовольствие, – говорит Елена Петровская. – Объектом манипулирования различных технологий стало не только наше сознание, но и наше тело. И хотя представления о совершенстве навязаны нам, несоответствие им способно сделать человека несчастным». Поэтому, чтобы доставить себе удовольствие, нужно сделать шаг к свободе – за рамки чужих представлений, навстречу своей индивидуальности.

Впрочем, собственными цензорами бываем и мы сами, когда подстраиваемся под выдуманный идеальный образ себя. Ориентируясь на современные ценности (эффективность, компетентность, умение все планировать и предвидеть), мы постоянно себя оцениваем: «То, чем ты сейчас занимаешься, бессмысленно, никому не нужно, никуда не ведет...» При таком подходе удовольствие оказывается бессмысленной тратой времени... и изгоняется из жизни.

Некоторые из нас в самые приятные моменты вздыхают: «И это пройдёт...» – и закрывают для себя возможность маленьких радостей, приятных сюрпризов, разрушая всё хорошее с самого начала. «На дне рождения коллеги я познакомилась с приятным мужчиной, – вспоминает 40-летняя Инна. – Мы понравились друг другу, и он пригласил меня в ресторан. Я согласилась. Но, едва присев за столик, начала объяснять, что я вовсе не такая уж доступная и что ему не стоит слишком многого ждать от нашей встречи. Хотя теперь он нравился мне ещё больше. . . После ужина он предложил меня проводить – и конечно, я отказалась. Свой телефон я тоже ему не оставила. Правда, записала его номер. Но у меня таких номеров целая коллекция. И каждый раз одно и то же: я сама пресекаю саму возможность приятного продолжения».

Иногда мы прекрасно понимаем, что чего-то хотим, но прилагаем все усилия, чтобы наши желания не осуществились. Нами как будто движет нечто, что сильнее нас: мы хотим, но просто не можем вести себя по-другому. Такое поведение, когда человек постоянно бежит от собственного блага, описал Зигмунд Фрейд.* Он считал, что причина лежит в травматических событиях прошлого. Человек их не помнит, но бессознательное подталкивает его снова и снова пережить эти тяжёлые моменты. Так он пытается выработать правильную стратегию поведения и наконец обрести контроль над своей жизнью. Эта потребность к «навязчивому повторению» оказывается сильнее принципа удовольствия. И преодолеть ее можно, только вернувшись к исходной точке и осознав травмы прошлого.

* З. Фрейд «По ту сторону принципа удовольствия» (Фолио, 2010).

В младенческом возрасте, когда получение удовольствия связано с едой, психоаналитики говорят об «удовольствии-насыщении»: я голоден, я утоляю свой голод и мне приятно. И именно в этот момент младенец впервые узнает, что такое неудовольствие – если его не покормили. «Ребёнку сложно вынести тот факт, что он не всемогущ, что его счастливое чувство насыщения зависит от кого-то другого, – объясняет Светлана Федорова. – Этот опыт очень важен для нашей способности получать удовольствие в будущем». Если опыт был неудачным, вырастая, человек всегда будет считать, что его удовольствие зависит от кого-то другого, а сам не будет делать ничего.

Зачастую мы лишаем себя радости, стремясь сохранить верность нашим первым значимым отношениям – с родителями. «Если я съем это мороженое, то я поступлю совсем не так, как учила мама». Парадоксально, но к такому поведению склонны прежде всего те, кто в детстве страдал от недостатка заботы и внимания со стороны родителей. «Став взрослыми, они неосознанно переносят этот дефицит на самих себя, словно становясь собственными «плохими» отцами и матерями», – говорит Светлана Федорова.

Можно продолжать... но довольно! Путь к удовольствию непрост – и психоанализ это подтверждает. Так что же – отказаться? Вовсе нет. По мнению Патрика Ламбулея, «стремление к наслаждению в любом случае определяет наши поступки – даже если оно скрыто под маской аскетизма и подчинения требованиям морали». Светлана Федорова поясняет: «Мы живем, бессознательно стремясь к тому безусловному удовольствию, которое пережили в самом начале жизни. «Потерянный рай» – первичное слияние матери и младенца: в их отношениях еще не существует неудовольствия, конфликта... но также и свободы. И мы бессознательно всю жизнь стремимся к этому первичному безусловному счастью. И одновременно боимся его достичь, потому что полное слияние лишает нас свободы и личности, означает исчезновение и смерть». «Нужно признать, что мы никогда не сможем достичь такого высшего Удовольствия с большой буквы, – говорит Патрик Ламбулей. – Это просто невозможно. Мы можем уловить лишь его отблеск – в простых радостях и счастливых минутах нашей повседневной, самой обычной жизни. Хотя, если мы будем его ловить слишком жадно – все растает, оставив нам лишь чувство пустоты и печали...»

Удовольствие рождается в столкновении правил, препятствий... и возможностей. Мы можем вопреки всему получить то, что нам нравится, и порадовать себя сейчас, сегодня. А значит – у нас есть смысл принять этот вызов.